Живая книга

Недолгая литературная история человечества может похвалиться многими мастерами этого ремесла. Есть таланты, получившие свой статус по историческим или этническим причинам, есть гении, которые за несколько страниц своего текста оправдали свое звание, есть труженики, которые долгие годы оттачивали свое умение и заработавшие, еще при жизни или после нее, свой статус. Таких причин или факторов можно называть еще очень много, вот только для классификации гения Набокова очень трудно выбрать какой-то один или, даже, несколько.

Произведения этого автора рано или поздно попадают в обязательную программу современного «читающего» человека. Даже очень далекие от литературы люди «слышали» о его «Лолите», а в некоторых «интеллектуальных» кругах затронуть тему Набоковских произведений считается проявлением хорошего вкуса и образования.

Именно «Ада, или Эротиада» стала для меня решающим аргументом в пользу того, что Набоков не просто гений, но еще и невероятно образованный литератор, который мог творить из слов абсолютно все. Попытаюсь объяснить — я представляю себе картину: сидит Набоков возле листа бумаги и думает: «А давай-ка я из обычных слов сделаю шедевр». И он делал… Еще как делал.

История в романе происходит на некой планете – Антитерре. Перекручивая историю и географию, Набоков сделал планету такой, которая ему нужна была для романа. Америка и Россия в нем – это одна страна, а дуэли и поместья отлично приживаются рядом с небоскребами городов и современными самолетами. Именно история, а не действие, разворачивается вокруг отношений между Адой и Ваном, которые (что для Набокова не ново) являются родственниками. История их любви начинается в раннем детстве и проходит через весь роман. Несколько раз они расстаются и вновь соединяют свои судьбы. И каждый из них успевает прожить насыщенную жизнь (и сюжет, поверьте, местами похож на триллер), но даже в начале книги чувствуется фатальность их будущих отношений, фатальность не в плане смертельности, а как неизбежность. Некоторые часы героев автор описывает многими страницами, есть года, которым он отводит пару предложений, и все же он мастерски умещает в свое произведение историю взаимоотношений вместе с историей созданного мира. Создается впечатление, что на последней прочитанной странице исчезает весь мир романа. Масштабностью «Ада» чем-то напоминает «Доктор Живаго» а языком… Набокова.

«Ада» еще и невероятно сложное в литературном плане произведение. Такого нагромождения стилей, приемов и словесных инструментов я не встречал больше ни в одном произведении. Даже «Улисс» Джойса сразу представляется легким к прочтению. Но стоит преодолеть какой-то внутренний барьер и начинается путешествие в страну совсем других, насыщенных и ярких красок настоящего мастера. После него понятно, почему Набоков не «восхищался бабочками», а был отличным энтомологом и не «играл в шахматы», а был в них первоклассным практиком.

Возможно, этому произведений не хватает особенной лиричности «Лолиты», чтобы считаться лучшим произведением автора. Хотя после «Ады», уже «Лолите» не хватает научности, что ли. Понятно, сравнивать разные произведения совсем и не обязательно, но Набоков-Лолита – это уже неразделимые термины, к тому же сам автор называл «Аду» «светлой версией «Лолиты».

Такую книгу не получиться прочесть «по-быстрому» или «между прочим», но если ее все-таки прочесть, то можно воочию увидеть красивый слог и глубокую идею в одном произведении (ведь даже одного из этих компонентов так мало у современников).

Самое страшное в Набокове для меня – это набоковеды. Такие километры текста написаны, с такими расшифровками… Я стараюсь не читать этого, если честно. Себя сразу чувствуешь ничтожной и тупой: вот был всегда один из любимейших писателей, читаемый и перечитываемый с кайфом душевным – а на самом деле там ТАКОЕ, а я и не видела этого всего в упор.

Подозреваю, что 90% из этих расшифровок – бред, но Набоков действительно невероятно глубок, и всегда виртуозно играет с подтекстами, аллюзиями и намеками, порой доступными только весьма и весьма искушенному читателю. Зато у каждого такого читателя Набоков – свой, собственный, уникальный. Его на всех хватит, этого человека – думаю, без труда входящего если не в десятку, то точно в сотню самых гениальных людей всех времен и народов.

«Защита Лужина» — это книга, в которой автор вдоволь наигрался со всеми своими излюбленными приемами и уловками (больше «Набоковщины», пожалуй, только в автобиографических «Других берегах»).

Как и с многими другими героями, автор щедро поделился с Лужиным собственным детством (вот он, первый признак «моего» Набокова – подробнейшие воспоминания детства, причем не просто перечисление событий и фактов, а гораздо большее – ощущения и неповторимое восприятие мира). А благодаря невероятно выразительной, действительно уникальной писательской речи, чувствуешь и проживаешь все эти трепетные моменты, и можно хотя бы отдаленно постичь пробуждение гения, который впервые соприкасается с объектом своей страсти.

Ах да, шахматы – второй звоночек. Согласитесь, все мы любим читать (смотреть, слушать) о предметах и темах, волнующих нас персонально. Гениальный писатель расскажет о бабочках и шахматах (к обоим вариантам я глубочайше равнодушна) так, что оторваться от чтения будет невозможно. Гроссмейстер Лужин видит мир своеобразно, сложные взаимоотношения людей преломляются через аналогии шахматной доски, и в какой-то момент ты чувствуешь дежа-вю – да, такие моменты изломанного восприятия бывают во сне или при высокой температуре, только вспомнить и воссоздать всю систему, разложив по полочкам, не представляется возможным.

Благо, непрактичному гению находится применение в реальной жизни – ушлый импресарио берет на себя сложности с реальностью (впрочем, как и деньги), оставляя Лужину только самое важное – Игру, от которой почти ничто не отвлекает. Однако жизнь жестока, и появление женщины и чувств сердечных в жизни героя не может упростить ни шахматный опыт, ни помощь советчика…

Повторюсь еще раз – Набоков глубок, но как раз в том неповторимом стиле, который не подразумевает непременного погружения в пучины аллюзий. Его вполне можно читать поверхностно, наслаждаясь выразительнейшим языком, улавливая только извивы сюжета да силуэты героев – сумрачного Лужина, скользкого Валентинова, ограниченной и пошловатой мадам Лужиной…

Читатель, образованный академически ,с удовольствием заметит массы разбросанных литературных намеков и словесного озорства, а если еще и английский знать прилично, да вместе с английской же литературой… Думаю, правда, что уловить ВСЕ сокровища можно, только изучив мировую литературу так, как ее знал сам Набоков.

А углубившись в биографию писателя и круг его знакомств, можно заметить в текстах и личные счеты. Лично я с огромным удовольствием наблюдаю, как Набоков «проезжается» почти в каждой книге по Фрейду — уж больно не по вкусу автору «Лолиты» были аналогии знаменитого психотерапевта. Достается при случае и Пастернаку (там что-то личное было с Нобелевской премией связано).

В общем, тот еще был Владимир Владимирович озорник и гений, и отыскивать полунамеки и игры ума в каждой его строчке можно вечно. Да так ли уж важно, был ли мальчик, и прятал ли он все те отысканные критиками клады, или кой-какие из них искренне случайны? «Защита Лужина» — книга интересная и трогательная, мудрая и увлекательная даже без криптологических игрищ.

С Владимиром Набоковым у меня сложились неоднозначные отношения. Дело в том, что в детстве в моём доме было несколько книг этого классика — из тех, что я пытался читать, Машенька, «Защита Лужина» и «Лолита». А теперь представьте идиллическую картину: сидит себе девятилетний малыш под столом и пытается вдумчиво читать произведения писателя, язык которого многие признают одним из самых изысканных и сложных в восприятии. Результат действа был плачевным. :) Помнится, «Защиту Лужина» я таки домучил где-то до двадцатой страницы. С тех пор у меня укоренилось твёрдое мнение, что Набоков — это нечто сложное, страшное, непонятное и вообще бука. Вот поэтому многие годы я обходил его книги стороной.

Но время прошло, я вырос, и слава Набокова как крупнейшего литературного мастера всё-таки преодолела мои детские страхи. Я открыл его для себя заново с помощью самой известной и скандальной книги писателя.

Сюжет романа уже знает весь мир — даже те, кто ни разу не открывал книгу. Слово «лолита» давно пишется с маленькой буквы; в ходу такие выражения, как «лоли-гёрл» или «стиль готической лолиты». История странной любви маленькой нимфетки и умудрённого опытом взрослого человека призвана была шокировать мир, и она это сделала — с этим сложно не согласиться. Но отголоски того грандиозного шума вокруг романа теперь поутихли, и новейшее поколение читателей в моём лице может спокойно погрузиться в книгу, чтобы найти ответ на вопрос: что всё-таки скрывалось за той шумихой, действительно ли «Лолита» достойна звания одного из главных произведений ХХ века, или единственное её предназначение заключалось в детонации ослепительной вспышки, после которой мало что осталось?

… и сразу ответ: да, несомненно, достойна. «Лолита» — один из самых замечательных примеров силы художественного слова, которая одна может перевесить всё остальное и вознести произведение до невообразимых высот. Язык Набокова способен пленить самого искушённого читателя: начиная со знаменитого «огня моих чресел» и завершая финальным пассажом, текст остаётся чем-то большим, чем просто набор букв. Когда-то я упоминал про писателей, создающих «вино из слов», и Набоков — один из тех, кто стоит во главе этого ряда. Его вино — крепкое, хмельное, бьющее в голову, при неосторожном употреблении способное вызвать охмеление, головную боль и прочие неприятности. Неудивительно, что девятилетний мальчик так испугался этого дядьки. :) Такие вещи подсознательно ощущаешь всегда, даже если ты только вчера научился читать.

Кроме текста, интересна внутренняя структура «Лолиты». Набоков выбрал для повествования оригинальную конструкцию из элементов эпистолярного жанра — с нелинейностями, возвратами в прошлое, закольцованностями и прочими прелестями. Возможно, для другого произведения такое пошло бы во вред, но в «Лолите» это смотрится очень органично, и по-другому представить развитие сюжета не получается.

Ну а что же сама Лолита, то есть Долорес? Как там с несчастным Гумбертом Гумбертом, который так и не избавился от призраков одного солнечного дня в детстве под розовыми скалами?.. Я так скажу: конечно, персонажей можно не понять, не простить. Но то, что им при этом искренне сопереживал весь мир, включая меня — это правда; и в этом заключается большая победа автора.