Живая книга

Наши страницы на других сервисах

«Мир смерти»

Автор рецензии: . Дата написания: 25 ноября 2011. Жанр: Приключения, Фантастика

Мир смертиМилая вещица, родом из детства, когда запоем читаешь Азимова и Брэдбери вперемежку с Дюма и Жюль Верном, а на полках толпятся Стивенсон и Сабатини, Шекли и Булычев… Но и сейчас, двадцать лет спустя (привет Дюма-старшему!), перечитывая «Мир смерти», поражаюсь, как точно написана нехитрая история, в которой есть все, что нужно мальчишке: далекая планета Пирр, жестокая борьба за выживание, противостояние на грани гражданской войны между двумя «племенами» пиррян, пальба из всевозможных орудий убийства, и во главе всего этого волей случая встает авантюрист межгалактического уровня Язон динАльт.

ДинАльт, встретившись с представителем планеты Пирр, переживает некий перелом и устремляется на нее, чтобы проверить себя на слабо. Ему противна мысль, что кто-то может быть более совершенен, чем он сам, Язон динАльт. Поэтому он говорит себе: Язончик, ты должен увидеть, что это за место такое, планета Пирр, собственными глазами.

И планета не только не обманет его ожиданий, но с первой же секунды пребывания примется его кусать, плевать ядом, травить, атаковать. Такова уж эта планета. И динАльт понемногу начинает понимать пиррян, и как-то само собой случается, что он оказывается единственным «взрослым» среди всех этих занятых исключительно активным выживанием «детей». Поясню: пиррянская флора и фауна крайне агрессивна по отношению к человеку и ежесекундно пытается его убить. А человек, наоборот, вырастает в эдакого ковбоя-ганслингера, выхватывающего «смит-вессон» быстрее, чем то, что пытается убить его. Плюс ко всему сама планета из разряда молодых, высока вулканическая активность, перепады температур как в пустыне – в течение суток от испепеляющей жары до арктического холода, двойная сила тяжести. Неудивительно, что пирряне заняты исключительно борьбой с окружающей средой, и Язон быстро понимает, что в результате они вырастают воспитанными несколько однобоко. Все, что имеет утилитарный интерес с точки зрения выживания, включено в курс воспитания. Все остальное считается ненужным. Поэтому любой пиррянин прекрасно разбирается в местной ботанике и зоологии (пригодится для отстрела ядовитого шипокрыла или распознавания смертельной плесени), но вряд ли знает анатомию того же шипокрыла – для него достаточно знать, что есть опасного в этом звере, а вот что там у него внутри – знать и не надо. Любой пиррянин с закрытыми глазами разбирается с оружием любого вида, водит любые транспортные средства от джипа до звездолета. Прикладные науки интересны этим бойцам только в той части, чтобы сготовить оружие поубойней, а вот историческими исследованиями займется сам динАльт – первый на планете со времен ее колонизации. По мнению же пиррян, ничего глупее и бесполезнее нет, чем рыться в архивах, изъеденных крысами. Примечательно, что библиотекой заведует практически инвалид, то есть наименее ценный в бою пиррянин, неспособный на то, чтобы активно участвовать в противостоянии. Стоит ли говорить, что библиотекарь этот, как и всякий жестянщик, вооружен до зубов; не позавидовал бы я тому, кто на денек просрочит книжку на его абонементе. :)

ДинАльт понимает, что эмоционально и духовно пирряне, чересчур сосредоточенные на выживании, остались детьми или максимум подростками. Царит культ силы, поклонение перед оружием (подкупая одного из них, динАльт предлагает зажигалку, и решающим аргументом для пиррянина становится наличие в ней мини-бомбы). Им незнаком юмор, они прямолинейны и грубы, не склонны к рефлексии, туповаты, деловиты и хмуры, запросто могут сломать руку в ответ на безобидную шутку. К тому же в них развилась страсть к убиванию — любые переговоры они считают проявлением слабости и искренне презирают любого, кто способен решить проблему иначе, чем кулаками. Это идеальные солдаты, и в другом мире они обязательно стали бы боевиками какой-нибудь криминальной группы или террористами. Просто потому, что умеют эффективно решать вопросы единственно известным им способом – идти напролом. Язон неоднократно на страницах повести любуется именно этим их качеством, которого ему не достичь никогда, однако не обманывается насчет этих качеств пиррян: они полезны, но недостаточны.

Поэтому, когда ему говорят, что на Пирре взрослым считается тот, кто может самостоятельно выжить, пусть даже это 6-летний ребенок, динАльт вскоре убеждается, что это совсем не так. И именно по этой причине динАльт становится надеждой Пирра, как чужак со взглядом со стороны, не замыленным ежедневной битвой…

В итоге имеем НФ-повесть с экологическим уклоном. Любопытно, что Гаррисон одним из первых упомянул эту тему. Повесть издана в 1960-м году — до мрачных постапокалиптических пейзажей, характерных для фантастики 1990 — 2000-х оставалось еще 40 лет. И некие параллели можно провести со старушкой Землей — ураганы, цунами и землетрясения тоже можно рассматривать, как попытку планеты бороться с человеком — угрозой ее существованию. В конце концов, мы все можем получить такой мир смерти за своим окном. Еще есть время исправиться.

Один комментарий
Оценка книги: ****

«Сами боги»

Автор рецензии: . Дата написания: 10 ноября 2011. Жанр: Фантастика

Сами богиАйзек Азимов – один из десятка фантастов, знакомство с которым входило в обязательную программу любителя этого жанра. В СССР можно было по пальцам пересчитать авторов, которые переводились и регулярно издавались: Азимов, Хайнлайн, Шекли, Брэдбери, Гаррисон, Саймак. Эта пятерка в обязательном порядке имелась на заветной полке не избалованного вниманием советских издательств читателя. Жаль, в основном перепечатывали одно и то же, но Азимову и тут везло: будучи профессиональным ученым в области биохимии, он обладал даром увлекательно излагать интересные научные идеи – а что еще надо фантасту в «золотой век» жанра — 40-60-е годы ХХ века? Кроме того, в отличие от модных трендов американской фантастики, в его творчестве злобные, недружелюбные и агрессивные инопланетяне не встречаются в принципе, сам автор сосредоточился на более тонких материях, за что и любим до сих пор.

Повесть «Сами боги» (в американской традиции ее называют романом, но скорее все-таки повесть) относится к жанру «твердой НФ», однако на фоне захватывающей дух физической проблемы поднимается традиционная для НФ тема: ответственность. Я бы назвал эту повесть «детектив по второму закону термодинамики». Только в отличие от детектива с расследованием убийства человека Азимов повествует об убийстве целых Вселенных. Имеется и этическая компонента, которая и задает тон всей повести: насколько этично процветать нам, убивая других. Причем убивая по незнанию, тупости, лени, скудоумию — в общем, не очень осознанно, но тем не менее убивая наверняка. Пусть гибнут и не люди.

НФ-составляющая повести базируется на простом предположении: имеются две вселенные А и Б, в которых действуют различные физические законы. Из А в Б прокладывается труба (Межвселенский Электронный Насос), посредством которой происходит перетекание элементарных частиц в обоих направлениях. В нашей вселенной А благодаря этому появляется источник дармовой, экологически чистой энергии. Вселенная Б получает аналогичную выгоду. Только первооткрыватель явления Фредерик Хэллем с нашей стороны не удосуживается предусмотреть все возможные последствия такого обмена, да и вообще он упивается славой, подминает под себя науку Земли и приобретает такой вес, что любое разумное сомнение в его состоятельности воспринимается как ересь с одной только разницей, что ученого, критически оценивающего вклад Хэллема в теорию Насоса, не сжигают, а просто вышвыривают из науки.

Вместе с тем у теории Насоса существует и продолжение: взаимное перетекание элементарных частиц из вселенной А во вселенную Б приводит в итоге к неуправляемому и нелинейному во времени ускорению процессов космогонии: наше Солнце разогревается все быстрее и в скором времени превратится в сверхновую, солнце вселенной Б, наоборот, все ускоряющимся темпом остывает, лишая драгоценной энергии местных аборигенов.

В обоих вселенных находятся физики, высказывающие опасения в целесообразности существования Насоса, однако давление общества, получившего неисчерпаемый, как ему кажется, источник энергии, и сиюминутная выгода от такого источника – всё это заглушает одиночные голоса…

Хочется сказать пару слов о персонажах повести. Стиль Азимова я бы выразил парадоксом: о людях писать суховато, а вот о научных концепциях – страстно и увлекательно.

Хэллем, который как танк зачистил под себя и затоптал науку, никаких заслуг не имеет в принципе. Один из его критиков с грустью замечает, что Хэллем просто воспользовался подсказкой вселенной Б, предоставившей ему чертежи Насоса, а научный аппарат и всю теорию Обмена за него сделало научное сообщество. И теперь старик упивается властью – и ничего более. Яркий представитель племени хамов, дорвавшихся до власти, напористых и безжалостных с любым несогласным.

Физики Ламонт и Денисон – те немногие, кто бьют тревогу и ищут пути решения проблемы. Их образы рисуют типичного добросовестного ученого, который не прогибается под давлением авторитетов, а просто делает свою работу: генерирует идею, критически осмысливает её, проверяет экспериментально… в общем, методично делает свое дело, одинаково высоко ценя как положительный, так и отрицательный результат.

Особая заслуга Азимова – представители вселенной Б, аборигены неведомой галактики. Перед Азимовым стояла неимоверно сложная задача: писать от лица представителей чужого мира, и эту задачу он решил с блеском. Впрочем, чего еще ждать от автора, десятилетием ранее описавшего психологию роботов! Блистательно описано общество Мягких, психология Уна, Дуа и Тритта, от которых зависит спасение их вселенной.

Забавны детали земного общества будущего. Упоминается общепланетный эсперанто как язык общения, а также противостояние Земли и земной колонии на Луне (слава богу, относительно мирное, скорее борьба за первенство), благодаря которой, собственно, и будет найдено решение проблемы, описанной в повести. В целом, повесть не перегружена техническими деталями о будущем, именно поэтому повесть не кажется архаичной или устаревшей.

Итак, перед нами ярчайший представитель НФ, входящий в ее золотой фонд. Остается добавить, что повесть обладает тремя самыми весомыми премиями жанра в номинации «Лучший НФ-роман»: Небьюла (1972), Хьюго (1973), Локус (1973).

Комментариев нет
Оценка книги: *****

«Цветы для Элджернона»

Автор рецензии: . Дата написания: 25 октября 2011. Жанр: Фантастика, Экранизированные

Цветы для ЭлджернонаЕсть фантастика, которая берёт не тем, что описывает чудеса науки, отвечая на вопрос: а что было бы, если бы яйцеголовые придумали вот такую штуку? Она ставит совсем другой вопрос, не менее существенный: а что было бы со мной, если бы яйцеголовые придумали…

«Цветы для Элджернона» появились в далеком 1959 как относительно небольшой рассказ и стал лауреатом премии «Хьюго» в 1960 году, а затем, переработанный в полноценный роман, выиграл и премию «Небьюла» в 1966 году. Для сравнения: в том же году эту же премию в номинации «Лучший роман» получил Роберт Хайнлайн за боевик «Звездный десант», и вот спустя полвека можно констатировать, что Киз со своими рассказом и романом останется навека, а вот Хайнлайн, при всем уважении к магистру, запомнится отнюдь не этой космооперой. Это я к тому, что при анализе литературного произведения многое объясняется временем создания. Конец 50-х знаменовался как подъемом науки (физики vs лирики, помните?) с верой в ее безграничные возможности и непререкаемый авторитет, так и перетряской основ политической системы мира, военными противостояниями, ядерной угрозой… Поэтому вдвойне удивительно, но и симптоматично, что Киз получил признание именно за роман, в чём-то камерный и глубоко личный — ведь написан он от лица Чарли Гордона, идиота, который становится подопытной крысой, или, если следовать замыслу автора, мышью, и на короткое время пребывает гением.

Я помню мои впечатления от первого прочтения – в горле комок от бессилия, вещь берет именно своей откровенной простотой и бесхитростностью, однако написана мастерски, ведь через дневниковые записи передается прогресс, а затем и регресс Чарли. Сама история проста: имеется пара ученых, которые исследуют возможность развить интеллект (в моем старом, еще советских времен, переводе его именуют ИК, а в сноске расшифровывают «индекс интеллекта», а в нынешнем, конечно, IQ, без перевода – еще одна примета минувших 50 лет!). Собственно от научной фантастики тут – само предположение, что хирургическим путем можно улучшить свойства мозга и «разогнать» его до КПД 100%. И вот вчерашний идиот и посмешище «Компании по производству пластмассовых коробок Доннегана», пишущий, как первоклассник, без знаков препинания и с чудовищными орфографическими ошибками, проигрывающий на симуляторе лабораторной мыши Элджернону и по-детски страдающий от этого, стремительно прогрессирует, нечувствительно превосходит курсы наук и сначала с удивлением, а затем и отстраненно описывает, какие барьеры были перед ним до трансформации и какие воздвиглись после. Киз очень точно указывает момент перехода через слова учительницы Гордона, начавшей называть Гордона Чарльзом вместо привычного с детства Чарли. Вместе со стремительным наращиванием интеллекта происходит отчуждение героя от привычного мира: осознание того, что друзья с завода никакие не друзья и на самом деле жестоко издевались над ним и даже ввели в обращение термин «не делай из себя Чарли Гордона»; владелец завода вынужден уволить Чарли, показывая ему петицию от лица всех работников, и Гордон видит подписи своих якобы друзей в числе прочих; милая учительница мисс Кинниен признает, что совсем не понимает ставшего гениальным бывшего ученика и как следствие – обрывается наметившаяся было влюбенность; демиурги Чарльза Гордона – доктор Штраусс и доктор Немюр – испытывают на себе мощь его интеллекта и начинают чувствовать себя не в своей тарелке, тем более что Чарли дает каждому уничтожающую характеристику, отмечая слабости, не позволяющие им стать великими учеными.

Отрезанный от прошлого мира, Чарли делает единственно верный выбор – использовать свой мозг именно для решения проблем, над которыми бьются Штраусс и Немюр, поскольку очевидно, что эксперимент удался наполовину, невольный собрат Чарли по нему – мышь Элджернон – стремительно деградирует, и становится ясно, что Чарли уготована та же участь…

Эффект от прочтения огромный: здесь и борьба за жизнь, и мотив осознания своей ограниченности и полное отсутствие рисовки от свалившихся умений, причем Киз умудряется обойти традиционный для американской фантастики сюжет простого человека, вмиг ставшего супергероем. Здесь есть и трогательная привязанность Чарли к Элджернону, на могилу которого бывший гений приносит цветы; здесь и нехитрая аналогия о том, что человек – всего лишь подопытная лабораторная мышь. Однако для меня более всего показательна позиция Чарли как символа всего человечества, стремящегося к знаниям: будучи идиотом, он осознает свою ущербность и стремится к знаниям, из-за чего и попадает в класс мисс Кинниен; предугадав страшную участь снова стать тем, чем был, он борется до конца. Недаром в тексте упомянут роман Дефо о другом несмирившемся – Робинзоне Крузо, с которым, очевидно, можно сравнить и Чарли Гордона, который сам скорее предпочел бы, чтобы его сравнили с несчастным Элджерноном…

Вердикт: читать обязательно!

9 комментариев
Оценка книги: *****

«Выстрел с монитора»

Автор рецензии: . Дата написания: 9 октября 2011. Жанр: Фантастика, Фэнтези

Выстрел с монитораГлавным детско-юношеским журналом в СССР был, несомненно, «Пионер». Тираж в 1970-80-е – около 1,5 млн. Помимо обязательных для печатного органа Всесоюзной пионерской организации им. В. И. Ленина страниц с идеологической чепухой, в нем печатались все значительные детские писатели и поэты. На его страницах я впервые встретился и с мальчишками Владислава Крапивина. «Оранжевый портрет в крапинку», «Застава на Якорном поле», «Выстрел с монитора»… Освежая в памяти «Выстрел…» (уже в отдельном издании) опасался разочароваться, всё-таки больше 20 лет прошло. Мало ли чего тогда мог не заметить, а тут всплывет: пионерская бодяга, будь-готов-всегда-готов… Ан нет, всё так же здорово написано, без постмодернистких изысков, просто и честно, как писали только в детстве.

На каких книгах растут 13-14-летние мальчишки? Ну, скажете вы, это же стандартный набор: «Три мушкетера», «Остров сокровищ», «Одиссея капитана Блада», «Граф Монте-Кристо», «Старик Хоттабыч», «Дети капитана Гранта», «Наследник из Калькутты»… У каждого уважающего себя подростка в 80-е годы была такая любимая книжная полка. Дюма и Стивенсон, Вальтер Скотт и Конан Дойл, Сабатини и Верн.

Правда, мальчишка, плывущий на старом пароходике «Кобург», везет в сумке Виктора Гюго — «Человек, который смеется» (!), однако чтению предпочитает общение с пожилым соседом по каюте, от которого и слышит историю о Галиене Туке, более известного как Галька, из славного города Реттерхальма. Повесть переплетается с реальностью, в которой найдется место и петле времени, организованной приятелем Гальки, и монетке с профилем неизвестного мальчишки, и мониторам – импровизированным военным кораблям времен гражданской войны, которые организовали собственную плавучую республику. Один из таких мониторов под дивным названием «Не бойся» и подходит к Реттерхальму — и Галиен Тук, изгнанный из города накануне по ложному обвинению, соглашается быть лоцманом и провести его на позицию для того, чтобы высадить десант и захватить форт, защищающий подходы к городу, да и сам город.

В центре повести тяжелый мальчишеский выбор: предать город, который предал тебя, но в котором остались родители, младшая сестра, верный друг Лотик и прекрасная мадам Валентина, в доме которой хранится модель мироздания в виде Великого Кристалла; город, большинство жителей которого проголосовали за изгнание Гальки. Тут же действует герой, как будто шагнувший со страниц Жюля Верна или Дюма-отца – благородный командир монитора командор Элиот Красс.

Следует отметить, что книга эта первая в цикле повестей, объединенных под условным наименованием «В глубине Великого Кристалла» (на данный момент в него входят 10 повестей). Здесь появляется сам Великий Кристалл, который у Крапивина является моделью мироздания, где каждая грань Кристалла – отдельная реальность. А также фирменные крапивинские персонажи: из мира взрослых, которых можно условно разделить на «тёплых» (командор Элиот Красс, мадам Валентина фон Зеехафен, немногословный Пассажир), и «холодных» (лейтенант Хариус, главный советник магистрата Адам Питер фан Биркенштакк, буфетчица на пароходе); из мира детского – гордый, справедливый мальчишка, поставленный перед выбором и делающий его согласно внутреннему кодексу, который сформирован той самой книжной полкой с Верном и Дюма, Конан Дойлом и Гюго…

Напоследок скажу: ребята, такие книги надо читать в возрасте Гальки. Взрослым ты уже вряд ли оценишь внутренние переживания школяра 13-ти лет. Зато наверняка оценит твой сын.

Комментариев нет
Оценка книги: ****

«Записки юного врача»

Автор рецензии: . Дата написания: 16 сентября 2011. Жанр: Современная проза, Экранизированные

Записки юного врачаЗловещий термин «распределение после учебы в ВУЗе» много скажет современному читателю. Каждый владелец диплома поведает немало о том, куда может занести нелегкая судьбина закончившего бюджетное отделение университета. Тем более интересно узнать, каково это было сотню лет назад. Добавьте сюда медицинскую специфику и время написания – 1917 год, Россия, – и станет ясно, что перед нами интереснейший документ на переломе бурной эпохи.

Художественная литература – жанр, в котором личный опыт автора переплавляется в строки. Минимум обработки превращает опыт в мемуары, однако для будущего автора «Мастера и Маргариты» банальное «где я был и что я видел» были неинтересны в принципе. А потому бывший врач Никольской земской больницы Михаил Булгаков описал свою юность в небольшом цикле из 8 рассказов, написанных от первого лица доктором Бомгардом.

Попав в сельскую глушь в качестве единственного врача Мурьевской больницы, принимая за день сотню пациентов, приезжающих со всех окрестных деревень, воочию сталкиваясь со случаями, о которых только читал в медицинской литературе, и с тоской понимая, что полученный «отл.» на экзамене слабо соотносится с тем, что видишь собственными глазами у живого пациента, Бомгард учится принимать решения без оглядки на писаные авторитеты. Только так можно самому стать авторитетом, по-моему…

Сюжеты рассказов, вошедших в цикл «Записки юного врача» незатейливы, но раскрывают как характер автора, так и дают панораму жизни захолустного поселка где-то в Смоленской губернии.

«Полотенце с петухом». Едва приехав на новое место, Бомгард сразу же сталкивается с необходимостью делать ампутацию. Операция заканчивается удачно, старый фельдшер делает сдержанный комплимент и добавляет: судя по всему, доктор имеет солидный опыт в этой области. Бомгард с дрожью отвечает, что делал две и сам упрекает себя за вранье.

«Вьюга». Бомгард отправляется по неотложному вызову в отдаленную деревню и попадает в снежный буран. Мысль автора проста: врачебная этика не позволяет врачу отказать больному, чего бы это врачу не стоило, какие бы препятствия не вставали на его пути.

«Стальное горло». На прием приносят девочку с дифтерией на последней стадии. Бомгард, взбешенный дремучестью матери и бабушки ребенка, делает трахеотомию и на время вставляет в горло стальную трубку, чтобы маленькая пациентка не умерла от удушья. Заканчивается история анекдотом: на спасенную девочку приезжают посмотреть со всех окрестных деревень крестьяне, уверенные, что доктор зашил стальную трубку ей в горло.

«Тьма египетская». Тема невежества простых крестьян получает анекдотическое продолжение в случае с мельником, больным малярией. Прописанный курс хинина, рассчитанный на неделю, он принимает зараз, не желая долго ждать выздоровления.

«Морфий». Самый мрачный из рассказов сборника. Фактически это монолог наркомана-морфиниста, коллеги доктора Бомгарда, покончившего с собой. Тема знакома Булгакову как никому; сам он познал муки зависимости от морфия и нашел в себе силы справиться с болезнью, в отличие от несчастного доктора Полякова. Пронзительная история, где всего на нескольких страницах показан весь ужас наркомании и её неизбежного результата – распада личности, потери близких и друзей, нравственной деградации.

«Крещение поворотом». Здесь Бомгарду приходится принимать сложные роды. Не имея никакого опыта, перед операцией он лихорадочно вчитывается в некое пособие, но в итоге ему приходится  положиться только на врачебную интуицию. Благополучно закончив операцию, он снова листает пособие и отмечает, что все места, ранее неясные, теперь абсолютно понятны. Опыт книжный подтвердился опытом практическим.

«Пропавший глаз». Доктор Бомгард подводит итоги своего первого года в Мурьевской больнице, без удивления замечает, что изменился внутренне и внешне, вспоминает курьезные случаи. Опыт позволяет ему без страха смотреть на каждый новый случай, однако от излишней гордыни спасают случаи, в которых излишняя образованность мешает увидеть простое и очевидное (случай с «пропавшим» глазом). 23-летний доктор констатирует: каждый год будет приносить такие сюрпризы, а учеба не заканчивается никогда.

«Звездная сыпь». Бомгард сталкивается с очагом эпидемии сифилиса и остро понимает, что страшное заболевание носит социальный характер, из-за которого справиться с ним труднее, чем с какой-либо другой болезнью. Доктор начинает долгую и упорную борьбу с сифилисом, но вынужден признать, что требуется система, способная переломить у крестьян страх перед дурной болезнью.

«Я убил». Бомгард пересказывает историю своего коллеги Яшвина, который представился как единственный известный ему хирург не со скальпелем, а с пистолетом. Рассказ Яшвина относится к 1919 году и происходит в Киеве. Доктора насильно рекрутируют петлюровцы в качестве полкового врача под начало полковника Лещенко. Наблюдая зверские нравы Гражданской войны – убийства, пытки, расправы, – доктор делает свой нравственный выбор. Здесь общечеловеческие ценности становятся выше врачебной этики. Сложная коллизия, тем более, что она встает перед представителем самой гуманной профессии…

3 комментария
Оценка книги: *****

«Посмотри в глаза чудовищ» и

Автор рецензии: . Дата написания: 9 сентября 2011. Жанр: Фантастика

Посмотри в глаза чудовищИспытав «сдвоенное» перо на рассказе «Желтая подводная лодка „Комсомолец Мордовии“» (1996), дуэт красноярцев Андрей Лазарчук и Михаил Успенский выработал собственный стиль повествования, где Лазарчук отвечал за крепость сюжета и головокружительную интригу, а Успенский приправлял блюдо юмором и иронией. Роман «Посмотри в глаза чудовищ» (1997) показал, что фирменный коктейль (альтернативная история + юмористическая фантастика) вышел на славу, и положил начало трилогии «Гиперборейская чума». Снимаю шляпу, сказал я себе, и вот уже 14 лет стою с непокрытой головой.

Согласитесь, если бы к голливудскому продюсеру пришел дуэт авторов с предложением снять киношку, в которой главными действующими лицами были бы: Николай Степанович Гумилев, русский поэт, сменивший фамилию на Тихонов, цирковой метатель ножей Коминт, пес по кличке Гусар, который на самом деле не пес, небольшой отряд крымских партизан времен 1990-х годов, перенесший боевые действия в Москву, бывший боец партизанского отряда времен Великой Отечественной Агафонов, он же цыганский барон… Простое перечисление лиц второстепенных займет целый лист: Марлен Дитрих и Агата Кристи, Говард Лавкрафт и Роберт Говард (отцы-основатели жанра фэнтези и родители Великого Ктулху и Конана-варвара), Максим Горький и Михаил Булгаков, Владимир Маяковский и Сергей Есенин, Яков Вилимович Брюс (птенец гнезда Петрова), Фридрих фон Зеботендорф (он же барон Суббота) и Лев Бен-Бецалель (придворный алхимик императора Рудольфа Габсбурга), Ян Флеминг (автор агента 007 Джеймса Бонда)… Что за дьявольский винегрет, вскричал бы продюсер, кто эти люди и как можно свести их вместе? В общем, не стал бы снимать Голливуд такого кино. Зато книга получилась то, что надо.

Роман распадается на два параллельных сюжета: один сквозной – поиски Гумилевым таинственного вещества ксерион (он же философский камень), необходимого для спасения семьи, возвращают его в мир мистических знаний, к которым он приобщился в 1919 г., вступив в могущественный орден магов «Пятый Рим». Орден не только спас Гумилева от расстрела в застенках ЧК в 1919 г., но и приобщил его к великим и малым тайнам, за которыми ни много ни мало – влияние на судьбы истории. Вторая часть сюжета – отрывочные мемуары Гумилева со времен вызволения из застенков ЧК по начало 80-х, когда он отошел от дел в «Пятом Риме». Вообще, при прочтении романа требуется умение расшифровывать многочисленные аллюзии, это своего рода литературная игра, на которую соглашаешься безоговорочно, как ребенок. Встретившись на Патриарших с самим Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, Гумилев представляется ему как Фридрих-Мария фон Вилланд, причем временной хромоте и глазам разного цвета даны исчерпывающие объяснения, а само знакомство происходит под аккомпанемент трамвая с угодившим под него неосторожным опером ОГПУ. Похоже, Аннушка здесь была ни причем…

В 1945 году в горах Моншау Гумилев предстает под именем капитана Бонда (привет Яну Флемингу), а в полесских болотах в 1942 г. наводит ужас на карателей партизанский отряд под командованием Конана (а это – Роберту Говарду); на лайнере «Чеширский кот» (отсыл к Кэрроллу) путешествует как Николай Карамазов (привет Фёдор Михалычу). Эпизод с Ящером Абдухакимовичем и мангустом живо напоминает о Рикки-Тикки-Тави Редьярда Киплинга, а миссис Агата Кристи на борту «Кэт оф Чешир» выдает пассажи с логическими построениями в лучших традициях мисс Марпл.

Отдельными действующими лицами романа выступают тайные общества: Аненербе, Общество Туле, Каббала, Рабкрин, Союз Девяти. Противостояние Туле и Каббалы (персонифицированное в комичных антагонистах бароне Зеботтендорфе и ребе Леве) становится истинной причиной Второй мировой войны. Досталось и популярным конспирологическим мифам и городским легендам: библиотеке царя Ивана Грозного, высадке экипажа «Аполлона-11» на Луне, крысам-мутантам московского метрополитена, могиле Аттилы, мечу Зигфрида, Святому Граалю и Копью судьбы, экспедиции адмирала Бирда в Антарктиду в поисках тайной базы нацистов после войны, загадке подлинного авторства «Тихого Дона», Катыньского расстрела, самоубийства Маяковского и Есенина…

Завершают общую картину добротно сделанной вещи краткий глоссарий персонажей романа (издевательский комментарий <<Арбенина Ольга Николаевна – см. Арбенина-Гильдебрандт Ольга Николаевна.>><<Арбенина-Гильдебрандт Ольга Николаевна – см. Гильдебрандт-Арбенина Ольга Николаевна>> в «ПВГЧ» вызывает в памяти бессмертные «сепульки-сепуление-сепулькарий» С. Лема) и отдельным подарком ценителю творчества Гумилева – стихи из «Чёрной тетради» авторства Дмитрия Быкова, без сомнения лучшего в жанре литературной стилизации по поэтическому цеху в современной России.

Единственное сравнение, приходящее на ум при попытке классифицировать роман – «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких и те же «Звездные дневники Ийона Тихого» пана Станислава Лема. Тот же полусерьезный-полуироничный стиль повествования (например, из рассказов дона Пелипе), никаких попыток хохмить только ради хохмы, изящные формулировки, растасканные на цитаты. А посему: спокойно, Герасим, я собака Баскервилей! Несмотря на магический антураж, магия здесь – всего лишь рабочий инструмент мага. Поэтому Гумилев все больше полагается на старое доброе холодное и огнестрельное оружие да на помощь друга Коминта, чувствует себя самым старым на свете солдатом и за весь роман не произносит на одного заклинания. Никто не творит заклятий, вырывая клок волос из бороды, никто не варит волшебного эликсира в тайных подвалах со связками сушеных летучих мышей под сводами потолка, никакого гаррипоттеризма в помине! И за это отдельное спасибо авторам, создавшим исключительно выпуклый и достоверный мир, в который хочется возвращаться снова и снова.

Вердикт: читать непременно!

Комментариев нет
Оценка книги: *****